Операция «ФУТ»
Отдел мокрых дел
В нашей стране об измене Лялина широкая публика узнала только в эпоху гласности. Но до сих пор вся информация об этом человеке ограничивалась сведениями о самом факте предательства и некоторых незначительных деталях его биографии. Например, генерал-лейтенант КГБ в отставке Виталий Павлов утверждал, что «информационные возможности Лялина в лондонской резидентуре были весьма ограниченными, к тому же его участок разведывательной работы был второстепенным».
Это умалчивание связано с тем, что Лялин был сотрудником отдела «В» ПГУ КГБ, неофициально называемого «отделом мокрых дел». В функции подразделения входили организация террористических актов за рубежом и проведение диверсий на стратегических объектах в странах противника в случае начала войны. Другой причиной сокрытия информации оказалось нежелание бывших руководителей внешней разведки признать свои ошибки в деле Лялина.
Биография Олега Адольфовича Лялина не совсем типична для сотрудника советской разведки. Он родился 24 июня 1937 года, после войны окончил морской вуз и в 1958 году начал работать на судах Одесского морского пароходства, где получил неплохую практику по английскому языку. А через три года на него обратили внимание кадровики КГБ. Причиной тому стало указание председателя КГБ Александра Шелепина повысить образовательный уровень сотрудников разведки и контрразведки, многие из которых в то время не имели институтского диплома. Владеющего английским языком Лялина направили на учебу в 101-ю разведывательную школу, но после ее окончания распределили не в ПГУ, а в клайпедский горотдел КГБ Литовской ССР. Там капитан Лялин зарекомендовал себя грамотным оперработником и вскоре был вызван в Москву для учебы на курсах усовершенствования офицерского состава (КУОС), а затем направлен в отдел «В» ПГУ.
Некоторое время он работал в Москве, а в начале 1969 года руководство отдела «В» решило командировать его в легальную резидентуру КГБ в Лондоне для работы на диверсионном направлении (так называемая линия «Ф»). При этом приняли во внимание, что в Клайпеде Лялин курировал морские перевозки и мог профессионально разрабатывать диверсионные операции на стратегических объектах британских ВМС. Кроме того, он был специалистом по рукопашному бою, неплохим снайпером и парашютистом. Немаловажную роль сыграло обстоятельство, что в те годы существовала практика направлять в загранкомандировки людей с периферии, которые, по мнению начальства, были более управляемы.
Однако кадровики не пожелали учесть то, что Лялин злоупотреблял спиртным и был охоч до женского пола, хотя об этом в отделе «В» все хорошо знали. Бывший заместитель начальника этого отдела генерал-майор Александр Лазаренко вспоминал о таком случае: «Однажды на имя начальника Первого главного управления генерала Сахаровского приходит письмо. Пишет ему наш ветеран КГБ из Второго главка: «Лялин в разведке работать не может. Он бабник и болтун». Оказывается, этот ветеран был отцом любовницы Лялина. Тот бывал в их доме, напивался и хвастался: «Не смотрите, что я капитан, я большой человек, разведчик-агентурщик». И далее, как говорят, Остапа понесло. Ну, ветеран наш хоть и был стареньким, уже 84 года, но слушал-слушал и не выдержал: написал письмо. Поручили с жалобой разобраться полковнику Власову (Василий Власов — один из заместителей начальника отдела «В» генерал-майора Владимирова. — Д.П.). Он поехал к ветерану, побеседовал. И вместо того чтобы серьезно разобраться, отмахнулся, написал на письме: «Бред сивой кобылы» и списал его в архив».
Вербовочный подход
В конце 1969 года Лялин вместе с женой Тамарой и только что родившимся сыном Виктором прибыл в Лондон. Официально он числился старшим инженером торгпредства, а в резидентуре руководил агентурной группой из четырех армян-киприотов, которая фактически являлась подрезидентурой и имела самостоятельную радиосвязь с Москвой. Работой Лялина резидент Юрий Воронин был доволен и даже ставил его в пример другим как сотрудника, умело руководившего агентами. А в 1970 году Лялину было присвоено воинское звание майор. Однако в личном плане у новоиспеченного майора далеко не все обстояло благополучно. Его жена Тамара, оказавшись в Лондоне, не сумела адаптироваться в непривычной обстановке и наладить отношения с соседями. В результате ее с сыном с согласия Воронина временно отправили в Москву во избежание ненужных скандалов. После отъезда жены Лялин не только начал часто прикладываться к бутылке, но и завел любовницу — секретаршу торгпредства Ирину Теплякову.
Между тем британская контрразведка сразу после приезда Лялина в Лондон установила за ним наблюдение как за лицом, подозреваемом в принадлежности к советским спецслужбам, поскольку, по данным МИ-5, до него должность инженера торгпредства занимали сотрудники КГБ. В ходе оперативной разработки англичане без труда узнали о похождениях «холостяка» и приняли решение совершить к нему вербовочный подход. 30 августа 1971 года в 3 часа ночи Лялина, который возвращался на машине домой после очередной попойки, задержал дорожный патруль. Доставленный в полицейский участок, он категорически отрицал факт употребления спиртного, отказался от медицинского освидетельствования и заявил, что не будет давать показания без представителя советского консульства. Но когда констебль позвонил в посольство и сообщил о задержании Лялина, дежурный комендант, вместо того чтобы немедленно забрать его из участка, почему-то предложил полиции отложить дело до утра. Этой вопиющей ошибкой немедленно воспользовались сотрудники МИ-5 и СИС. Они всю ночь обрабатывали Лялина, предъявив ему документальные подтверждения его связи не только с Тепляковой, но и с одной англичанкой. В результате под утро он сломался и дал согласие на сотрудничество с СИС в течение шести месяцев.
В первых числах сентября дело по обвинению Лялина в управлении автомашиной в нетрезвом состоянии было передано в лондонский районный суд на Марлборо-стрит. По настоянию Генерального прокурора и министра внутренних дел его освободили от судебной ответственности. А поскольку в СИС планировали использовать Олега Адольфовича в качестве «крота» в центральном аппарате ПГУ КГБ, в газетах разместили небольшую заметку о факте судебного разбирательства. В Центре, узнав о случившемся, приняли решение немедленно отправить Лялина в СССР. И тогда, понимая, что в Москве его ждут большие неприятности и возможное откомандирование из ПГУ на периферию, Лялин вместе с Тепляковой заявили о своем нежелании возвращаться в СССР и попросили политического убежища. Согласно установленным английскими спецслужбами правилам, Лялин, кроме заявления о предоставлении политического убежища, подписал обязательство о лояльности в отношении британских властей и формальный отказ от встречи с советскими представителями.
Откровения майора Лялина
Начались допросы перебежчика с участием представителей МИ-5, СИС и министерства обороны. Дознания проходили сначала на конспиративной квартире в Лондоне, а затем на одной из принадлежавших СИС вилл в графстве Суссекс. Лялин рассказал англичанам о составе резидентур КГБ и ГРУ в Лондоне и дал характеристики известных ему сотрудников разведки. Сдал он и агентов, находившихся у него на связи, причем действия Центра в этом случае трудно поддаются объяснению. По утверждению бывшего сотрудника внешней контрразведки полковника Лекарева, «с агентурой, находившейся на связи у Лялина, не была отработана система «тревожного оповещения», включая контрольное отслеживание сигнала об опасности с использованием прессы, заранее обусловленных «меток», условных звонков и прочих известных ухищрений. И это при том, что агентура Лялина фактически представляла собой первую после знаменитых разведчиков Лонсдейла и Крогеров попытку воссоздания в Англии нелегальной резидентуры со своей радиосвязью с Центром. Когда Лялин исчез из поля зрения агентов, они задействовали этот канал и использовали сеанс радиосвязи с Центром, в ходе приема которого и были захвачены с поличным британскими контрразведчиками «шифровки-пустышки из Москвы».
Давая показания о диверсиях, которые предполагалось осуществить в Лондоне, Лялин рассказал о планах затопления лондонского метро, взрыва станции раннего оповещения о ракетном ударе в Файлингдейле, нападения на военные объекты, в частности, уничтожения на земле стратегических бомбардировщиков. По словам Лялина, его главная задача заключалась в выявлении наиболее важных объектов, которые необходимо было нейтрализовать в случае начала войны. Согласно одному из планов, агенты под видом курьеров и посыльных должны были разбрасывать по коридорам правительственных учреждений бесцветные ампулы с ядом, убивавшие каждого, кто на них наступал.
В результате откровений Лялина поиски нелегалов отдела «В» начались и в других странах Запада. В ряде случаев они увенчались успехом. Так, во Франции по наводке Лялина Управление по охране территории (DST) сумело обнаружить два тайника с оружием, которое предназначалось для законсервированных агентов на случай волнений или вооруженного конфликта.
Последствия
Поскольку СИС не удалось сделать из Лялина «крота» в Москве, было решено использовать его для завершения операции «Фут», предусматривающей массовую высылку советских дипломатов. Дело в том, что общее число советских официальных представителей в Великобритании составляло 550 человек (против 90 англичан в СССР). Значительная часть из них — сотрудники спецслужб. В связи с этим МИ-5 испытывала значительные трудности в контроле за их деятельностью, о чем 30 июня 1971 года министры внутренних и иностранных дел Реджинальд Модлинг и Алек Дуглас-Хьюм сообщили в совместной записке на имя премьер-министра Эдварда Хита.
В результате, после выдворения 24 сентября 1971 года ста пяти советских представителей, по позициям советской разведки в Англии был нанесен сильный удар. Так, в резидентуре КГБ в Лондоне осталось только семь сотрудников, причем все они до разведки служили в периферийных органах и не имели достаточного опыта в проведении разведопераций.
В Москве на бегство Лялина и высылку дипломатов отреагировали весьма болезненно. Леонид Брежнев прервал свою поездку по странам Восточной Европы. 27 сентября в Москве состоялась его срочная встреча с членами Политбюро, после чего министр иностранных дел СССР Громыко вылетел в Лондон. Там в ходе беседы с министром иностранных дел Великобритании Дуглас-Хьюмом ему было заявлено, что этот «шаг был предпринят в целях устранения препятствий на пути установления добрососедских отношений» и что в случае ответных мер из страны выдворят еще одну группу советских разведчиков, оставшихся в Лондоне. Однако угроза не возымела действия, и 8 октября 1971 года 18 британских дипломатов в Москве были объявлены персонами нон грата.
Побег Лялина имел и другие последствия. Так, после него обострилось соперничество между Громыко и Андроповым за влияние на Брежнева в вопросах внешней политики. Результатом этого стал вопрос об очередной реорганизации диверсионных подразделений ПГУ КГБ.
Из загранточек были отозваны все сотрудники линии «Ф» и те, кого Лялин мог знать по совместной учебе и работе в центральном аппарате. Разумеется, не обошлось и без оргвыводов, хотя утверждения Олега Калугина о том, что «почти все руководители Лялина были уволены из разведки, а некоторые из КГБ» не соответствуют действительности. На самом деле уволили только упоминавшегося выше полковника Власова. Что же касается дальнейшей судьбы отдела «В», то ее решили в феврале 1976 года, — тогда Политбюро санкционировало увеличение штатов и финансирования Управления «С» (нелегалы) ПГУ КГБ. Отдел «В» приказом КГБ № 0046 от 12.04.1976 года был включен в это управление как 8-й отдел.
В 1972 году Лялина заочно судили и приговорили к расстрелу. А через некоторое время сотрудники отдела «В», установив место, где англичане прячут Лялина, пришли к руководству с предложением о его ликвидации. «Мы писали генсеку Леониду Брежневу, — вспоминал Лазаренко. — Гриф «Особой важности» — на письме красная полоса — никто, кроме адресата, вскрыть не мог. Но Леонид Ильич не дал «добро». А так ведь все у нас было — и подготовленный нелегал, и оружие».
Следующие двадцать три года Лялин прожил в Англии в маленьком провинциальном городке. Он много пил и умер в конце февраля 1995 года от злокачественной опухоли. Его сын Виктор Удачин, находившийся во время побега отца в Москве, в 1984 году захотел присоединиться к нему и совершил попытку угона самолета. В результате он был осужден по ст. 64 (измена Родине) и 70 (антисоветская деятельность) УК РСФСР на десять лет лишения свободы и отбывал срок в знаменитом лагере «Пермь-35».
Дмитрий Прохоров
